Она укусила себя за ладонь. С первого раза продырявить кожу не получилось, – ее естество воспротивилось выполнять приказы сбитого с толку рассудка. Но после второго укуса по руке потекли теплые струйки.

Ева повернулась к скале, выбрала относительно гладкое место и написала кровью: «Кровь Кавказа пахнетЪ нефтью».

– Есть одно условие, отче, – объявил Хлыстов святому Ипату. – Я приведу тебя в пещеру, ты же превратишь меня обратно в человека.

Святой Ипат насупил брови и отрешенно уставился вдаль. Хлыстов тоже поглядел в ту сторону и ничего особенного не увидел: пустынный горизонт, резвится пылевая поземка. На востоке играет-переливается стена желто-зеленого света – значит, скоро поднимется солнце и всем станет теплее. Всем: Вершителю, Идущему по следам и честной компании из пяти человек, которым монах приказал тащить на себе запас еды, походный скарб и оружие. Они вышли в путь затемно и до первых лучей успели отмахать верст десять. Святому Ипату хотелось улизнуть из собственного лагеря быстро и незаметно, Хлыстов не мог понять почему: быть может, святоша боялся, что всё племя поплетется следом за ними из страха лишиться той самой благодати?

– Как по-моему… всё честно, Вершитель, – продолжил Хлыстов. – А вздумаешь отнекиваться – заведу в такую глушь, что днем с огнем дорогу назад не найдете. И еще… – Он кашлянул, потер горло: «паучок» по-прежнему наказывал его за продолжительные речи, – есть дело такое паскудное: зыбучие пески. Слыхал, может?

– Глупый раб, – буркнул Ипат. – Никогда тебе не стать тем, кем был раньше.

Хлыстов почувствовал раздражение.

– Это почему же, Ипат? Если из меня сделали нелюдь, значит, найдется способ всё поворотить обратно.

– Нету такого способа, – отрезал монах. – Идущий по следам съел твои потроха и лег на их место. Теперь он у тебя вместо сердца, печенки… – Ипат запнулся, потом провел пальцем по седым волосам на виске и договорил: – В этой коробочке нет нужных слов, чтобы растолковать. Что у тебя осталось своего – это, пожалуй, мозги да кишки, остальное – и есть Идущий по следам. Пойми главное: тулово умрет сразу, как только он покинет оболочку.

– Гм… – мысль о том, что кто-то съел его внутренности и пристроился на их месте, Хлыстова не обрадовала. – Тогда, какая мне выгода, Ипат?

– Нет никакой выгоды. Ее и быть не могло, раб. Ты и без того чересчур долго пользовался подмогой Идущего по следам. Он даровал тебе умение предвосхищать события, читать о происходящем по капелькам водяного пара, узнавать самые тонкие запахи – лишь благодаря этому ты выжил в пустыне в одиночку. Ты мог поедать гадов, которых ловил в водоемах, только потому, что маленький Идущий по следам убирал их яд из твоей крови.

Хлыстов поймал пролетающую мимо «стрекозу» и машинально сунул ее в рот.

– Вот оно как, значит… – проговорил он задумчиво и выплюнул жесткий хитин.

– Однако, – продолжил Ипат, – у тебя сильное и семижильное тулово. Может, стоит его попробовать заместо носителя для Дома… – Он словно в первый раз оглядел Хлыстова, быстро зацокал языком. – Возможно, твое тулово лучше, чем эти мощи… – Ипат передернул худыми плечами. – Хотя я к ним привык…

– Что ты хочешь мне сказать? Смогу ли я остаться самим собой?

– Я – Вершитель… а со мной Светоносный, Червь и Идущий по следам заселят тулово носителя, сверху же его оплетет Многоглазый. Мы же со Светоносным и Многоглазым поглотим твою память. Так что, в каком-то смысле носитель никуда не денется.

– Вот с этого и следовало начинать, Вершитель, – Хлыстов немного успокоился.

Он представил себя раздутым и обезображенным, с многоглазой тварью, висящей на плечах, подобно генеральской шубе. Вот он идет по пустоши, и люди падают ниц, одурманенные волнами благодати. Людям безразлично, что над ними возвышается кошмарное чудовище, люди готовы пойти на всё, чтобы ощущения, которые приносит благодать, продлились еще хотя бы немного. Он же карает и милует, во славу его имени возводятся храмы до небес и умопомрачительные пирамиды. Он – бог Ржавого мира, он живет столь долго, что люди считают его бессмертным.

Святой Ипат снова зацокал языком, точно подглядел мысли Хлыстова и одобрил их ход.

Хлыстов не мог знать, что Вершитель с блеском выполнил задание Домов, – отыскал в голове обреченного монаха верное средство покорить строптивых людей и испробовал его в действии. Жестокие хозяева держали рабов в повиновении, устрашая и подавляя волю, а Вершитель пошел иным путем и преуспел. Если бы он открыл этот способ раньше, то полчища рабов, опьяненных благодатью, замешанной на религиозном экстазе, живо сровняли бы с землей ирригационную систему, которая клеймом горела на Ржавом мире и с головой выдавала хозяев. Но Вершитель не успел. Точнее, не успели хозяева, когда в разгар короткой войны взялись готовить засланного казачка.

Они шли молча, и каждый думал о своем. Людоеды, навьюченные мешками (оказалось, что Ипат заранее подготовился к походу), пыхтели от усталости, но не смели жаловаться. А потом ветер принес запах теплой шерсти и крови.

– Я чувствую нелюдей, отче, – сообщил Хлыстов.

– Где?

– Почти на пути. Их много, и они, думается мне, изранены.

Он указал пальцем направление. Ипат сейчас же приказал всем повернуть, – теперь пахнущий горьковатой кровью ветер обдувал им лица.

На горизонте вспыхнул и сейчас же погас бело-голубой блик, и Хлыстов вспомнил то, о чем давно собирался спросить, да всё не подворачивался случай.

– Послушай, отче… А что ты думаешь делать с Синими?

Святой Ипат отмахнулся вполне по-человечески.

– Ничего, – ответил он и пояснил с неохотой: – В прошлом Домам доводилось стоять супротив тех, кого ты называешь Синими. Это был печальный урок. Мы едва смогли сохранить свой вид… Синих нашими силами не одолеть, раб.

Видение сказочной империи растаяло, точно мираж. Мохнатое божественное насекомое свалилось с каменного трона и рассыпалось на составляющие. Хлыстов сплюнул от досады.

– Я понужден бежать, раб. Дальше, чем ты можешь представить.

– Далеко?.. На север?.. На юг?.. – отрывисто спросил Хлыстов.

– Чаю, в ваш мир перебраться.

Хлыстов снял с пояса флягу, сделал крупный глоток.

– Ага… кха… Это ты здорово придумал, отче… Видит дьявол, в моем мире заждались благодати… – Он замялся, а потом все-таки спросил: – Ты знаешь, какие опасности будут подстерегать тебя там?

– Гляжу, ты не питаешь сердечных чувств к себе подобным, – заключил Ипат. – Ты – славный раб.

– У нас много всякого оружия… Оно убивает на расстоянии. Боюсь, не позволят тебе подойти так близко, чтобы кто-нибудь купился на благодать. Один орудийный залп – и пиши пропало вылазке.

– Да, я знаю. Мне всегда были любы ваши смертоносные игрушки. Так просто, но действенно.